Ушел из жизни Борис Натанович Стругацкий. второй из двух братьев, второй из тандема любимых авторов. Светлая память...
Их книга "Понедельник Начинается в субботу" - это моя любимая книжка еще со школьных лет.
Цитаты, знакомые и любимые
читать дальшеЛично я вижу в этом перст судьбы — шли по лесу и встретили программиста.
— Вот что, — сказал Эдик. — Так нельзя. Мы работаем, как дилетанты. Как авторы любительских писем: «Дорогие учёные. У меня который год в подполе происходит подземный стук. Объясните, пожалуйста, как он происходит».
Система нужна. Где у тебя бумага, Витя? Сейчас мы все распишем…
«А чем вы занимаетесь?» — спросил я. «Как и вся наука, — сказал горбоносый. — Счастьем человеческим».
По сути, задача их сводилась к анализу кривой относительного познания в области её асимптотического приближения к абсолютной истине.
Вот подлость, подумал я, ведь не просто к бифштексам, а к ма-а-аленьким бифштексам.
Все мы наивные материалисты.
С Модестом Матвеевичем все старались поддерживать только хорошие отношения, поскольку человек он был могучий, непреклонный и фантастически невежественный.
П-пурга, чёрт возьми, л-люблю!..
Выбегалло забегалло?
Саня Дрозд дошёл до буквы «И» в слове «передовую».
Всё это слишком банально, а значит далеко от истины.
Нужны ли мы нам?
Вы мне это прекратите!
Не советую, гражданин… Мнэ-э… Не советую. Съедят.
Звали его, скажем, Полуэкт.
Стремится он… Ютится он… Не мыться и не бриться он…
Бадья показалась мне очень тяжёлой. Когда я поставил её на сруб, из воды высунулась огромная щучья голова, зелёная и вся какая-то замшелая. Я отскочил.
— Опять на рынок поволочёшь? — сильно окая, сказала щука. Я ошарашенно молчал. — Дай же ты мне покоя, ненасытная! Сколько можно?.. Чуть успокоюсь, приткнусь отдохнуть да подремать — ташшит! Я ведь не молодая уже, постарше тебя буду… жабры тоже не в порядке…
— А эта бредятина откуда?
— Изречения из «Упанишад».
— А что такое «Упанишады»?
— Не знаю…
В чем дело? Есть вопросы?
А зубом оне не цыкают?
От щедрот пока рубль.
В ночном воздухе отчетливо пахло ма-а-аленькими бифштексами.
Покатаюся, поваляюся, Ивашкиного мясца поевши…
И в интересах неувеличения энтропии вселенной они не работали.
Вот я, Роман Петрович, давно на Вас смотрю и никак не могу понять, как Вы можете применять такие выражения к человеку-идеалу.
Совершенно секретно. Перед прочтением сжечь.
Труд, труд и труд. Только труд!
В некотором было царстве, в некотором государстве жил-был царь, по имени…скажем, мнэ-э… Полуэкт… У него было три сына-царевича. Первый… Третий был дурак, а вот первый?
Дошло до меня, о великий царь, что в славном городе Багдаде жил-был портной по имени… Вот с этими именами у меня особенно отвратительно! Абу… Али… Кто-то ибн чей-то…
— А я думала, опять бабка!
— Как вы делаете ваши чудеса?
— …- Как делаю… Обучена сызмальства, вот и делаю… Золотая Рыбка вот еще лучше делала, а все одно померла. От судьбы не уйдешь.
— От старости?
— Какое там от старости!.. Бросили в нее, служивый, глубинную бомбу.
И ее кверху брюхом пустили, и корабль какой-то подводный рядом случился, тоже потонул. Она бы и откупилась, да ведь не спросили — увидели и сразу бомбой.
— Нет, телевизор не могу (наколдовать). И комбайн с проигрывателем тоже не могу. Не верю я в них. Ты б чего-нить попроще: сапоги, скажем, скороходы или шапку-невидимку…
— Развлекались или как?
— Или как.
…я убедительно попросил лейтенанта не рассматривать мои действия как попытку скопить денег на «Запорожец»…. Лейтенант усмехнулся, — «А почему бы и не рассматривать? Бывали случаи, когда накапливали.»
— Говорят, батюшка, машине вредно стоять. Говорят, ей ездить полезно.
— Однако, — подумал я вслух. — Не просочиться бы в канализацию!
— Не позволено ли мне будет узнать, чему я обязан приятностию нашей встречи?
— Вы это прекратите. Вы здесь не в пивной, вы здесь в учреждении.
Разбазаривать не дам!
В таком вот аксепте!
— Вот если я приеду в Ленинград и пойду спать в Эрмитаж?
— Пожалуйста.
Я не позволю бросать тень на товарища Горыныч!
— Гражданка, уберите козла!
— Это не козел! Это наш сотрудник!
— Тогда пусть предъявит!
Могу я по крайней мере узнать, где меня вынуждают работать?
Вы, Привалов, как какой-нибудь этот… хам-мункулс. Никогда вас нет на месте.
У вас вот высшее образование, и очки, и бороду вот отрастили, а понять такой простой теоремы не можете.
Во-первых — противопожарная безопасность. Это первое.
Первым в списке значился директор института Янус Полуэктович Невструев с карандашной пометкой «два экз.».
— Что-нибудь недоступно?
Лица, поименованные с номера четвертого по номер двадцать пятый и последний включительно, занесены в списки лиц, допущенных к ночным работам посмертно. В порядке признания их заслуг в прошлом.
Я и раньше задерживался на работе допоздна, когда дежурные из экономии уже гасили четыре лампы из пяти в каждом коридоре, и приходилось пробираться к выходу мимо каких-то шарахающихся мохнатых теней. Первое время это производило на меня сильнейшее впечатление, потом я привык, а потом снова отвык, когда, возвращаясь однажды по большому коридору, услышал сзади мерное цок-цок-цок когтей по паркету и, оглянувшись, обнаружил некое фосфоресцирующее животное, бегущее явно по моим следам. Правда, когда меня сняли с карниза, выяснилось, что это была обыкновенная живая собачка одного из сотрудников.
Заговорю демонов и лягу спать. На предмет самовозгорания.
А кусаться он начнет, так ты его по сусалам, не стесняйся. Се ля ви.
… из озера поднялась рука, мозолистая и своя, и в той руке серп и молот.
Как известно, снаружи институт выглядел двухэтажным. На самом деле в нем было не менее двенадцати этажей. Выше двенадцатого я просто никогда не поднимался, потому что лифт постоянно чинили, а летать я еще не умел.
Экземпляр экземпляру люпус эст…
Витька коротко глянул на меня, и я присел. Шутки кончились. Витька находился в том состоянии, когда увлеченные работой маги превращают окружающих в пауков, мокриц, ящериц и других тихих животных.
Трудовое законодательство нарушалось злостно и повсеместно…
Роман уставился на сейф и весь напрягся, но сейф был либо заговорен, либо привинчен к полу.
Проницательный — дурак, я ему подмигивал…
Когда я осторожно разжмурился, на докторском халате лежал большой кусок горного хрусталя, внутри которого что-то темнело.
— Это, дорогой, мое дело, чем я у себя занимаюсь. Я до вашего этажа не касаюсь, хотя вот у вас в последнее время бесперечь текёт живая вода. Она у меня весь потолок замочила, и клопы от нее заводятся.
Я простой бывший Великий Инквизитор, и я закрою доступ к вашему автоклаву до тех пор, пока не получу гарантии, что эксперимент будет производиться на полигоне.
— У меня есть один знакомый. Он утверждает, будто человек — это только промежуточное звено, необходимое природе для создания венца творения: рюмки коньяка с ломтиком лимона.
С антропоцентристами дискутировать не желаю.
Уби нил валес, иби нил велис[1].
В отделе Вечной Молодости после долгой и продолжительной болезни скончалась модель бессмертного человека.
… фонтан необходим для научных размышлений, а теннис есть дрыгоножество и рукомашество.
Из ржавой ракеты с трудом выбрался одноглазый человек без левой руки и правой ноги. «Это Земля?» — раздраженно спросил он.
Это так называемая Железная Стена. …она разделяет два мира — Мир Гуманного Воображения и Мир Страха перед Будущим.
— А этот Седловой не пытался путешествовать в описываемое настоящее? По-моему, это было бы гораздо забавнее…
«Алдан» чинили всю ночь. Когда я следующим утром явился в электронный зал, невыспавшиеся злые инженеры сидели на полу и неостроумно поносили Кристобаля Хозевича. Они называли его скифом, варваром и гунном, дорвавшимся до кибернетики. Отчаяние их было так велико, что некоторое время они даже прислушивались к моим советам и пытались им следовать.
В месткоме занято, там прорабатывают Альфреда.
Мы сами знаем, что она не имеет решения. Мы хотим знать, как ее решать.
Бессмыслица — искать решение, если оно и так есть.
Кор-рнеев гр-руб! Гр-руб! Пр-рекрасный р-работник! Дур-рак р-редкий! Пр-релесть!
— Может быть Янус читает фантастику?
— Вслух? Попугаю?
Они не смогли ответить на вопрос Корнеева, каков физический смысл понятий «нутро» и «чуять»…
Плохо читать хорошую книгу с конца, не правда ли?